Как мы и обещали (здесь), сегодня мы публикуем очерк Льва Николаевича ЧЕРЕНКОВА, рассказывающий о цыганах средней полосы России. Статья увидела свет в 1999 г. в сборнике этнографических очерков «КАЛУЖСКИЙ КРАЙ. КОЗЕЛЬСКИЙ РАЙОН». Подготовка материалов для статьи в 90-е гг. XX в. осуществлялась, в том числе, и на территории Козельского района во время экспедиционных поездок. Мы понимаем, что со времени публикации сборника уже «утекло много воды», и в жизни цыган в наших местах произошли изменения. Расскажите о них нам в ваших комментариях. Мы полагаем, что всем нам, и автору автору статьи, в первую очередь,  будет интересно узнать о том, как живут цыгане в Козельске и вокруг него в настоящее время.

Семейная трапеза у цыган-кэлдэраров России. За низким столом, согласно традиционному этикету,

сидят только женатые мужчины. Середина 80-х гг. XX в.

Фото из архива А. Гесслера (Институт Наследия)

Л. Черенков (Москва)

ЦЫГАНЕ ЦЕНТРАЛЬНОЙ РОССИИ: ВЧЕРА И СЕГОДНЯ

Среди постоянных пассажиров электричек, следующих из Москвы в Калужскую область, обязательно найдется живописная группа цыган, ко­торые в большинстве своем покидают поезд на станции Малоярославец. Малоярославские жители хорошо знакомы со многими из них, поскольку эти цыгане уже давно стали частью местного старожильческого населе­ния. Не только в Калужской, но и во всех других областях Центральной России постоянно живут группы цыган, причем некоторые из них обита­ют тут не одну сотню лет. Их традиционная культура находится в посто­янном взаимодействии с культурой окружающего русского населения и является неотъемлемой частью культурного портрета региона.

«Цыгане суть люди в Польши а поидоша от Немец...» [1], — сообща­лось в одном из московских источников середины XVII в. Это свиде­тельствует о том, что для населения Московского государства (по край­ней мере, для большинства) цыгане тогда еще не были известны. С дру­гой стороны, их появление в Великом Княжестве Литовском датирует­ся началом XVI в [2]. В течение двух последующих веков цыгане распро­странились по всей территории Великого Княжества Литовского, вклю­чая земли Смоленщины, которая в течение относительно долгого пери­ода была литовской. Очень может быть, что именно смоленские цыга­не явились первыми цыганами на великорусских землях.

Так или иначе, в России, в Российской империи цыгане появляются только в начале XVIII в. после Ништадского мира из пределов Великого Кня­жества Литовского. До сего времени у русских цыган очень распростране­ны фамилии польско-белорусского происхождения, а в их говорах помимо немецких есть много заимствований из польского и белорусского языков.

В течение первой половины XVIII в. эти выходцы из Великого Кня­жества Литовского распространяются на огромной территории от Пскова на западе до Тобольска на востоке, и от Вологды на севере до Курска на юге.

Большинство цыганского населения Центральной России относит­ся к субэтнической группе (северно)русских цыган — русска рома [7]. Группа сформировалась в тесном повседневном общении с местным, в основном, сельским великорусским населением. Все новые и новей­шие заимствования в диалекте, традиционной культуре этого субэтни­ческого подразделения цыган являются по происхождению русскими. Русска рома живут дисперсно относительно компактными группами в Смоленской, Калужской, Брянской, Тверской и Тульской областях. Со­ставляют они большинство цыганского населения и на Северо-Западе и Севере Российской Федерации и в Сибири.

В первой половине XX в. русские цыгане вели оседлый и полуоседлый образ жизни. Большинство их жило в великорусских селах в особых сло­бодах или на особых улицах населенных преимущественно цыганами. По­луоседлые (т.н. «кочевые») цыгане летом передвигались в кибитках в пре­делах одного-двух уездов (районов) по традиционным маршрутам, опре­деляемым наличием конских ярмарок. Основная профессия русских цыган (мужчин) в прошлом — торговля и мена лошадьми. В некоторых локаль­ных подразделениях русских цыган было распространено и конокрадство. С весны по осень жили обычно в шатрах, которые или шили сами, или приобретали у армии. На зиму останавливались у знакомых крестьян, жи­вя в амбарах или холодных горницах. Традиционное занятие женщин у по­луоседлых русских цыган — гадание по руке или на картах. Попрошайни­чество встречалось у русских цыган крайне редко.

Изготовление крупногабаритной металлической посуды у цыган-кэлдэраров России. Середина 80-х гг. XX в.

Фото из архива А. Гесслера (Институт Наследия)

Традиционное занятие оседлых русских цыган — торговля лошадь­ми, посредничество при купле-продаже лошадей, иногда скототорговля. Женщины у оседлых русских цыган профессиональным гаданием занимались редко. Они вели домашнее хозяйство, в котором зачастую был и домашний скот (коровы, свиньи, куры), а также огороды. В неко­торых селах (в частности, на Смоленщине) цыгане-мужчины были об­щественными пастухами или сторожами [3].

С конца XVIII в. все более широкое распространение в России полу­чают цыганские хоры, состоявшие исключительно из представителей субэтнического подразделения русска рома. История этих хоров, их вклад в цыганскую и русскую культуру — тема особого исследования.

Жилище оседлых русских цыган мало чем отличалось от традицион­ного сельского жилища великорусского населения. В капитальном труде В.Н.Добровольского «Киселевские цыгане», где собраны этнографические и фольклорные материалы, относящиеся к русским цыганам б.Рославльского уезда Смоленской губернии, дается относительно полное описание цыганской хаты конца ХIХ - начала XX вв. В тексте, в частности, говорится: «Любит цыган изящество, любит цыган украшать свое жилище сравни­тельно ценными и красивыми иконами. К цыганской хате делается только одна пристройка... Мужицкий сарай делается из двух, а цыганская штала (пристройка — Л. Ч.) — из четырех наугольников» [4]. К тому же цыган­ское жилье зачастую строилось не цыганскими руками, правда, с учетом требований и вкусов заказчика-цыгана. Это свидетельствует о слабой этни­ческой выраженности производственной и жизнеобеспечивающей подси­стемы цыганской традиционной культуры [5].

Гораздо ярче в цыганской этнической культуре выражена соционормативная подсистема. У русских цыган, это прежде всего, проявлялось в осо­знании принадлежности к линиджу (клану), который представлял собой разросшуюся большую семью. Название линиджа (в диалекте русских цыган родо <русск. род) происходит от имени или прозвища реально существовавшего предка, обычно (но не всегда обязательно) мужчины. Эти па­ронимы образованы, в основном, по правилам русского языка, хотя в части их можно увидеть и белорусское влияние — Мурашки, Ворончаки, Черквакирэ (т.е. из рода Черквы), Иванёнки и т.д.

У русских цыган существовал традиционный третейский суд (по-цыгански романо сэндо «цыганский суд»), состоявший из наиболее уважаемых цыган не обязательного одного и того же линиджа. Этот суд рассматривал в основном денежные (реже имущественные) споры, обвинения в диффамации, обвинения в несоблюдении ритуальной чистоты. Ритуальная чистота/нечистота (у русских и родственных им польских цыган — магирипэн) — система табу, связанная, очевидно, с индийскими субстратными элементами цыганской этнической культуры. В этой системе нечистыми были определенные части женского тела, женской одежды и обуви, определённые виды пищи, употребляемой нецыганским населением и т.д. Вольно или невольно нарушивший табу член цыганского сообщества считался нечистым, осквернённым (магирдо) и изгонялся из сообщества на определённое время или подвергался другого рода остракизму. Физический контакт был с ним запре­щен, и нарушивший этот запрет сам становился «оскверненным».

Русские цыгане — православные, охотно посещали церковь и пышно отмечали крестины и православные церковные праздники. Свадебные и похоронные обряды мало чем отличаются от соответствующих обрядов великорусского населения. Устойчивый элемент сватовства и свадьбы — т.н. дрэвца—кнут (в последнее время просто палка), с украшенной лен­тами и денежными купюрами зеленой веткой или деревцем. Неизменно контролировалась (в большинстве случаев контролируется и сейчас) «че­стность» невесты, и ее свидетельства выставляются напоказ.

Среди православных святых у русских цыган особенно популярен был Николай Угодник. В некоторых фольклорных текстах, относящихся к на­чалу века, образ Николая Угодника контаминируется с образом Бога. У рус­ских цыган существовало множество примет, толкования снов, вера в до­машних, лесных и водяных демонов. В большинстве своем эти суеверия мало чем отличаются от великорусских; слабо выраженная в них «цыган­ская специфика» зачастую обусловлена традиционными занятиями цыган в прошлом — торговлей лошадьми, мелкими кражами и т. д.

Песенный и нарративный фольклор русских цыган испытал огром­ное влияние со стороны великорусского фольклора. Возможно, реша­ющую роль проводника русского влияния сыграли цыганские хоры. Поначалу репертуар этих хоров состоял исключительно из русских на­родных (в основном, крестьянских) песен. Позднее в их репертуар по­падают цыганские переделки (парафразы) русских популярных песен — «Всю-то я вселенную проехал» (ее парафраз — известная цыганская песня «Шэл мэ вэрсты», введенная Л.Н.Толстым в его пьесу «Живой труп»), «Вдоль по улице метелица метет», «Не пора ль, Пантелей, посты­диться людей» и т.п. Иногда в этих переделках текст представляет собой русские фразы с инкорпорированными цыганскими выражениями или наоборот. Цыганами активно усваивается и русский городской романс, иногда в чистом виде, иногда с мелодическими и текстовыми трансфор­мациями (например, «Катя-пастушка», «Черногривые кони», и т.д.).

Сюжеты сказок у русских цыган практически те же, что и у велико-руссов. Это касается и сказок с т.н. «цыганской» тематикой, где главны­ми действующими лицами являются цыгане. Гораздо свободнее от вели­корусского влияния былички и народные анекдоты, зачастую отражающие специфические реалии цыганского быта. Но и в них выразитель­ные приемы обусловлены влиянием русского языка, которое проявля­ется (кроме прямых заимствований) в буквальных переводах.

* * *

Второй по численности распространенной субэтнической группой в областях Центральной России являются т.н. южнорусские-украинские цыгане сэрвы. Основная их масса обитает в областях Южной России (Белгородской, Воронежской, Курской, Ростовской, Волгоградской) и на Левобережной Украине (особенно в Донбассе). Цыгане сэрвы стали про­никать в великорусские области в конце XVIII — начале XIX вв. из Сло­бодской Украины и первоначально селились даже в великорусских гу­берниях преимущественно среди местного украинского населения. В 40-50-е гг. XX века довольного многочисленные группы сэрвов расселяются в Калужской, Московской и Тульской областях.

Этногенетически сэрвы восходят к т.н. «старым влахам». Таким на­званием в цыганологии именуются потомки цыган, долгое время про­живших на румынских территориях и мигрировавших оттуда в XVII-XVIII вв. В их диалектах очень заметно румынское лексическое влияние.

Сэрвы уже давно вели оседлый образ жизни, несмотря на традицион­ное занятие мужчин вплоть до конца тридцатых годов XX в. — торговлю лошадьми, что всегда было сопряжено с частыми поездками по конским ярмаркам. Женщины занимались домашним хозяйством или мелкой тор­говлей (вразнос и на месте). Среди оседлых сэрвов нам не приходилось встречать женщин, занимавшихся гаданием. Более того, никто из предста­вителей старшего поколения не помнит, чтобы женщины их субэтничес­кого подразделения занимались гаданием в прошлом.

В традиционном быту сэрвов заметно сильное украинское влияние — до относительно недавнего прошлого их основным жилищем в сельской местности была хата украинского типа, которую цыганки по украинской традиции старательно «мазали». Убранство цыганских хат ничем не отлича­лось от убранства хат местного великорусского населения, если не считать некоторого украинского влияния (вышитые рушники и т.д.).

Цыганский язык у сэрвов играет роль тайного языка, которым пользу­ются в определенных экстраординарных ситуациях (иногда, правда, тосты и другие формулы традиционного этикета произносятся по-цыгански). Зачастую роль домашнего языка даже в великорусских областях у предста­вителей старшего и среднего поколения играет украинский или смешан­ный украинско-русский язык, т.н. «суржик». Собственный цыганский диа­лект обладает в среде самих сэрвов очень низким престижем как «непра­вильный», «испорченный» цыганский язык. При этом ориентируются обыч­но на «правильный» язык севернорусских цыган, которым сэрвы, живу­щие в областях Центральной России, неплохо владеют.

У сэрвов давно начало разрушаться осознание принадлежности к определенному линиджу, хотя представители старшего поколения по­мнят о существовании подобного у сэрвов лет сто тому назад. Нет у них и собственного института «цыганского» (третейского) суда, но сэрвы мо­гут участвовать в третейском суде русских цыган, проживающих по со­седству. Не замечена у них и система табу, связанная с представлениями о ритуальной чистоте/нечистоте, хотя многие сэрвы имеют о ней пред­ставление, почерпнутое, по-видимому, от русских цыган.

Сэрвы — православные. Празднование ими церковных праздников, а также свадебные и похоронные обряды, по нашим наблюдениям, ни­чем не отличаются от соответствующих обрядов местного нецыганско­го населения. Из «чисто цыганских» суеверий у сэрвов, пожалуй, лучше всего сохранилась гипертрофированная вера в «живых» или оживших покойников, т.н. мулэ.

Песенный фольклор сэрвов до расселения в великорусских облас­тях неизвестен. Все песни исполняются сэрвами на диалекте русских цыган и относятся к традиционному репертуару русских цыган.

Следующей по численности и значению субэтнической группой цы­ган, проживающих в областях Центральной России, являются т.н. кэлдэрары (румынск. caldarar «котельщик», «лудильщик»). Русскими цы­ганами и сэрвами они называются «котляры».

Кэлдэрары сформировались как отдельный цыганский субэтнос на территории современной Румынии, а точнее в Трансильванско-Карпатском регионе на румынско-венгерско-сербской этнической и языковой границе, о чем свидетельствуют данные их диалекта, фольклора и оно­мастики. В начале второй половины XIX в. начался массовый исход кэлдэраров из мест прежнего обитания и расселение их по многим странам Европы и Америки. В настоящее время это самая территориально рас­пространенная группа цыган.

В России они появились в 80-90-е гг. XIX в., достигнув великорус­ских областей через Польшу и Белоруссию. Часть их после относитель­но недолгого пребывания в Российской империи эмигрировала в стра­ны Западной Европы. Другая часть осталась в России. В настоящее вре­мя кэлдэрары живут дисперсно по всей территории бывшего СССР (кроме Средней Азии). Наиболее крупное поселение цыган-кэлдэраров в Центральной России — цыганский поселок в г.Малоярославец Калуж­ской области.

До середины 50-х гг. XX в. большинство кэлдэраров вело полуосед­лый образ жизни, передвигаясь по стране в основном на поездах и сни­мая на зимний период квартиры преимущественно в городах и в посел­ках городского типа. В настоящее время кэлдэрары полностью оседлы.

Основная профессия кэлдэраров в прошлом — лужение и изготов­ление котлов и другой металлической посуды (мужчины) и гадание (женщины). В настоящее время кэлдэрары-мужчины занимаются раз­личными видами работ, связанных с обработкой металлов или с издели­ями из металлов (изготовление цинковых корыт, баков, водосточных труб, дымоходов, металлических клеток для зверосовхозов, металличе­ских оград и т.п.). Зачастую кэлдэрары организуют в местах прожива­ния семейные производственные коллективы (артели), что полностью соответствует их производственным традициям, огромную роль в кото­рых играло и до сих пор играет примитивно-эгалитарное распределе­ние доходов, полученных от производственной деятельности, между всеми членами сообщества вне зависимости от степени их участия в производстве. Эта традиция называется вортэчия.

Кэлдэрары лучше, чем другие цыганские субэтносы не только в Рос­сии, но и вообще в мире, сохранили соционормативную подсистему сво­ей традиционной культуры. До сих пор каждый кэлдэрар обладает выра­женным осознанием принадлежности к определенному подразделению своего субэтноса. Кэлдэрары делятся на т.н. «нации» (в зависимости от ино­странного паспорта, с которым их предки прибыли в Россию): «венгры», «сербияне», «молдаване», «греки». «Нации» делятся на линиджи (кланы), про­исходящие от общего реально существовавшего предка: Йонешти, Кирилешти, Михэешти, Дукони, Зуркони, Сэвулони и т.д. Большие линиджи (ле вицы ле барэ) с течением времени могут разделиться на более мел­кие (ле вицы ле цыгне). В этом случае член кэлдэрарского сообщества сохраняет сознание принадлежности одновременно к большому и ма­лому линиджу). Линидж (клан) в диалекте цыган-кэлдэраров называется вица (румынск. vita «сорт, вид»).

У кэлдэраров до недавнего времени существовал (и существует в неко­торых поселениях до сего времени) третейский суд — по-цыгански крис. Суд рассматривал и регулировал финансовые, имущественные споры, об­винения в диффамации, нарушения ритуальной чистоты. Система табу, связанная с представлениями о чистоте/нечистоте у кэлдэраров особенно развита. Причем ритуальная чистота (махримос, пэкэлимос), по традици­онным кэлдэрарским представлениям, может наступить не только в ре­зультате физического контакта, но и в результате произнесенных формул-проклятий (особенно это касалось посуды, которую можно было осквер­нить словом).У кэлдэраров существует также и развитая система традици­онного поведения, этикета (в частности, по отношению к старикам), с упо­треблением определенных этикетных формул.

Кэлдэрары — православные и были ими еще в местах формирования этого субэтноса, т.е. в Румынии. Охотно посещают церковь, практикуют крещение и отпевание, справляют православные праздники — Рождество (Кречуно), Пасху (Патради), Троицу (Русаля), Петров день (Сын Петри). Сватовство и помолвка иногда совершались, когда предполагае­мая брачная пара находилась еще в колыбели. Браки всегда были очень ранними для обоих партнеров. Брачного партнера определяли родители; за невесту полагался выкуп, который платился обычно в золотых монетах; сам свадебный обряд обнаруживает довольно много общего с подобными обрядами балканских народов (прежде всего румын и сербов).

Очень сложны обряды, связанные с похоронами (ангропомос) и поминовением усопших (помана). Траур по усопшему соблюдается родственниками обычно в течение года, причем за этот период отмеча­ются трехдневные, девятидневные, месячные, полугодовые и годовые поминки. Каждый вид поминок характеризуется своей драматургией, сложными обрядами и ритуальными практиками.

Песенный и нарративный фольклор кэлдэраров испытал огромное влияние румынского фольклора. Основной жанр песенного фольклора у кэлдэраров — баллада (по-цыгански лунго гили букв, «длинная песня»), которая иногда может исполняться в течение часа. Баллады условно можно разделить на чисто румынские (т.н. «хайдукского» цикла), переведенные еще в Румынии на цыганский язык, и относительно новые, созданные в среде кэлдэраров уже после их миграции из Румынии в связи с каким-ли­бо событием в их жизни, достойным общественного внимания и увекове­чивания в художественной форме. Второй тип баллад по художественно-выразительным средствам ничем не отличается от первого. Румынский ис­следователь Мариан Лупашку (Marian Lupascu), ознакомившись с мелодия­ми баллад российских кэлдэраров, высказал предположение, что они большей частью восходят к румынским рождественским колядкам [8]. Сто­ит отметить, что рождественские колядки (колинди), как отдельный жанр, существует у наших кэлдэраров по сей день. В связи с отсутствием в их традиционном музыкальном фольклоре песен лирического содержа­ния, кэлдэрары исполняют лирические песни на диалекте близкородст­венной им цыганской субэтнической группы ловара или на диалекте рус­ских цыган из традиционного русско-цыганского репертуара.

Сюжеты сказок кэлдэраров также в основном румынские по проис­хождению. Особенно характерно это для волшебных сказок. Большим своеобразием отличаются былички и народные анекдоты. У кэлдэраров очень развит жанр пословиц и поговорок, благоречений, благопожеланий и проклятий, но в них также чувствуется румынское (и шире — балканское) влияние.

При отсутствии письменной традиции и собственных общественных институтов, оказывающих какое-либо влияние на традиционную культуру, функционирование самой традиционной этнической культуры цыган на всем историческом протяжении было возможным только благодаря по­стоянному процессу трансформации через заимствование элементов куль­тур окружающих народов [9]. В какой-то мере имеют место и процессы стимулированной трансформации. При этом и те, и другие процессы инно­ваций до настоящего времени находятся на разных стадиях-, в большинст­ве случаев инновация через заимствование уже превратилась в часть этни­ческой культурной традиции, но вместе с тем позднейшие инновации еще находятся на стадии постепенного усвоения.

Процессы инноваций через заимствование чрезвычайно усилились у цыган Центральной России в конце 50-х гг. XX в. в связи с массовым переходов цыган тогдашнего СССР к оседлому образу жизни и ломкой старых традиций, которая зачастую осуществлялась местными административными органами самыми жесткими мерами. Особенно ускори­лись процессы трансформаций в 70-90-е гг. XX в. в связи с тем, что в ак­тивную жизнь вступило поколение цыган, родившихся и выросших в новых условиях.

В результате у русских цыган и у сэрвов совершенно исчезли тради­ционные цыганские занятия. Можно говорить о некоторых профессио­нальных предпочтениях в среде цыган, но сомнительно, чтобы это ха­рактеризовало традиционную этническую культуру. С известной долей условности можно говорить о продолжающемся существовании произ­водственной подсистемы традиционной культуры у кэлдэраров, кото­рые и сейчас активно занимаются ремесленничеством, сохраняя тради­ционные технологии и инструментарий.

Современное жилище у всех субэтнических групп цыган Централь­ной России не обладает никаким этническим своеобразием (даже по сравнению с описанной В.Н.Добровольским цыганской хатой). Оно со­храняется лишь во внутреннем убранстве некоторых кэлдэрарских (старой постройки) домов: обилие настенных и напольных ковров, на­личие низкого круглого столика со спиленными ножками, за которым совершается общая трапеза членов семьи, сидящих обычно на полу. Женщины-кэлдэрарки продолжают носить «цыганскую» юбку, особо завязанный головной платок, традиционную прическу (амболдинари) и т.д. В других субэтносах цыган можно усмотреть этническое своеобразие в манере одеваться, подборе цветов тканей, предпочтении того или иного вида или покроя одежды.

Большим этническим своеобразием обладает традиционное пита­ние, т.н. «цыганские» блюда, особенно у кэлдэраров, у которых в повсед­невном употреблении сохраняются своеобразные технологии приго­товления пищи.

У большинства русских цыган еще живо сознание принадлежности к определенному линиджу, и спорадически собирается «цыганский суд», ко­торый имеет сейчас другие функции — рассмотрение денежных споров. В настоящее время в заседаниях суда принимают участие не только цыгане старшего поколения, но все семейные мужчины (изредка и женщины), на­личествующие в данный момент в данной местности. Как уже было отме­чено, иногда в заседаниях «цыганского суда» русских цыган принимают участие и сэрвы, находящиеся в данной местности. Совершенно исчезла у русских цыган система табу в связи с представлениями о ритуальной чисто­те/нечистоте. Большинство русских цыган в настоящее время не знает зна­чения слов магирдо «ритуально оскверненный» и магирипэн «ритуаль­ное осквернение, ритуальная нечистота» [10].

Продолжается разрушение традиционной культуры сэрвов, кото­рое происходит, с одной стороны, в результате влияния культуры окру­жающего населения, а с другой — замещения культуры своей группы традиционной культурой русских цыган, обладающей в среде самих сэрвов более высоким престижем.

Однако у кэлдэраров традиционные социальные нормы почти не подверглись сколь-нибудь значительным трансформациям. Каждый кэлдэрар (независимо от образования и степени вовлеченности в рус­скую культуру) обладает четким осознание принадлежности к опреде­ленной «нации» и линиджу, тем более, что внутренняя структура кэлдэрарского субэтноса почти не подверглась изменениям. У кэлдэраров до сих пор активно функционирует крис, решения которого выполняются кэлдэрарами беспрекословно. До сих пор сохраняется (хотя в несколь­ко редуцированном виде) представление о чистоте/нечистоте. Сохраня­ются у кэлдэраров и многие брачно-свадебные обряды, в частности, вы­куп невесты.

У русских цыган (и у сэрвов) быстро исчезает такой жанр нарратив­ного фольклора, как сказка. У кэлдэраров она сохраняется, хотя репер­туар сказок с каждым новым поколением значительно сужается. Силь­но сократился у русских цыган традиционный песенный репертуар. В домашнем кругу, на семейных праздниках и в застольях исполняются преимущественно те песни, которые входят в репертуар цыганских эс­традных ансамблей и воспроизводятся средствами массовой информа­ции. Зато наблюдается создание новых авторских шлягеров на цыган­ском языке, зачастую с русской эстрадной мелодией. Наблюдаются (правда, робкие) попытки приспособить для потребления в среде цы­ганской молодежи такие виды молодежной популярной музыки, как рок или рэп, с использованием текстов на цыганском языке.

Среди молодежи у кэлдэраров получили некоторое распростране­ние авторские песни самодеятельного композитора Гоги Томаша. Он создает мелодии с текстами на кэлдэрарском диалекте и в эстрадной, и в традиционной манере [11].

В среде цыганской молодежи у всех этнографических групп цыган Центральной России получили широкое распространение электромузыкальные инструменты. В последнее время особую популярность приобретает синтезатор. Семиструнная гитара, долгое время являвшаяся символом цыганской инструментальной музыки в России, сейчас находится в стадии активного исчезновения. Ей на смену приходит шестиструнная гитара, которой часто исполняются джазовые пьесы и произведения в стиле «фламенко», который цыгане Центральной России воспринимают как свою музыку, чему способствуют не только средства массовой информации, широкое использование в цыганских семьях аудио- и видеомагнитофонов.

В то же время в последние годы среди относительно большой части цыганской молодежи (у русских цыган и у сэрвов) наблюдается рост интереса к старой обрядности. Имеется в виду традиционная свадьба, крестины, празднование религиозных праздников. Можно предположить, что этот интерес стимулирован соответствующей деятельно по оживлению религиозной жизни в среде окружающего нецыганского населения, а также возрастанием в среде русской интеллигенции интереса к старинным русским обрядам.

Дифференцирующие признаки традиционной культуры определённого цыганского субэтноса проявляются на более широкой, чем современные российские административные единицы, территории. И наоборот — явления традиционной культуры цыган, проживающих в границах отдельно взятой среднерусской области, оказываются в то же время характерными для цыганского населения всего ареала Центральной России, поскольку субэтнос русских цыган формировался в гораздо более широком ареале, включающем современные Смоленскую, Тверскую, Московскую, Владимирскую, Брянскую, Тульскую и Калужскую области. Кроме того, цыгане и по сей день склонны к миграциям, чему способствуют и активные контакты между родственниками, проживающими по большей части на большом географическом пространстве.

В Калужской области, по нашим данным, в настоящее время живет около 4000-4500 цыган. В границах области условно можно выделить три традиционных ареала относительной концентрации цыганского населения: северо-восточный с центром в г.Малоярославец, юго-западный, образующий треугольник с точками в Сухиничах, Людиново и Козельске, и западный ареал с центром в г.Киров (Песочня), граничащий со Смоленской областью.

Наиболее крупное поселение цыган в Калужской области в г.Малояро­славец образовалось после войны в конце 40-х годов нашего века. Выбор места для поселения был обусловлен негласной инструкцией для органов внутренних дел, согласно которой для «новых» цыган были запрещены прописка и проживание в Московской и сопредельных областях на рассто­янии ближе, чем 100 км от Москвы. Именно благодаря этому обстоятельству примерно в то же время возникли цыган­ские поселения в других областях на границе с Московской областью: в г.Александров и на ст.Усад во Владимирской области, в г.Конаково Тверской области и в г.Михайлов Рязанской области. Поселение в Малоярославце основали цыгане-кэлдэрары. Первоначально мужское население почти поголовно занималось лужением металлической посуды и других емкостей (в том числе и для элеваторов-зернохранилищ), иногда выезжая в поиске зара­ботков за пределы Калужской области на длительный срок. Центром при­тяжения для женской половины цыганского населения Малоярославца бы­ла Москва, куда цыганки почти ежедневно выезжали для гадания (в основ­ном, в окрестностях Киевского вокзала).

Частные и коммунальные дома в цыганском поселении внешне ма­ло чем отличались от домов нецыганского населения, но внутреннее убранство обладало ярко выраженным этническим своеобразием: в комнатах было по нескольку напольных и настенных ковров при почти полном отсутствии мебели (кроме огромных металлических кроватей с множеством подушек). Мужчины и женщины обычно сидели на полу, поджав под себя ноги («по-турецки»). Для трапезы выставлялся круглый стол высотой 25-30 см со спиленными ножками. Во время семейных и религиозных праздников при совместной трапезе мужчины и женщины сидели порознь.

Постепенно перемены стали проникать и в эту весьма консерватив­ную среду. Возможно, это связано с тем, что некоторые представители цыганской (мужской) молодежи стали приобретать другие, нетрадици­онные профессии. Кроме того, повысился общий образовательный уровень малоярославских цыган. В поселении появляются новые стро­ения, внутреннее убранство цыганского жилища претерпевает сущест­венные изменения — появилась мебель (зачастую дорогая), телевизо­ры, радиоприемники и проигрыватели, аудио- и видеотехника, хрус­тальная посуда и другая атрибутика весьма обеспеченной жизни.

Цыгане-кэлдэрары лучше, чем другие цыганские субэтнические груп­пы, сохраняют семейные обряды и традиционный фольклор. Так, с 1968 г. автор этих строк еще застал у малоярославских кэлдэраров обряд, кото­рый по-цыгански называется грасторрэ — «лошадки». В первые девять дней Великого поста цыгане ночью выходят во двор якобы для того, что­бы «накормить лошадок» {те праварэн эл грасторрэн). В то же вре­мя, в течение этих девяти дней запрещается петь, плясать, ходить в гости, мыться, менять нижнее белье и расчесывать волосы. Значение этого обря­да так и осталось для меня непонятным. Совершенно очевидно, что сте­пень сохранности традиционной культуры и фольклора у кэлдэраров Ка­лужской области требует дополнительного экспедиционного изучения.

В юго-западном ареале расселения цыган в Калужской области про­цессы носили несколько иной характер. Здесь с конца 50-х — начала 60-х годов численно преобладают южнорусско-украинские цыгане сэрвы. Часть их переселилась в эти места из соседних промышленных районов Тульской области (в основном, из Щекинского района, который когда-то был центром притяжения для украинских цыган). Другая часть прибыла сюда из Черниговской и Киевской областей Украины. Эти цыгане предпо­читают работать в торговле и в сфере обслуживания. Они не образуют сколь-нибудь компактного поселения, проживая дисперсно, в основном, в городах и поселках городского типа. По нашим наблюдениям, в последнее время у сэрвов Калужской области (и других областей Центральной Рос­сии) идет процесс активного вытеснения цыганского языка русским во всех сферах общественной и семейной жизни, но ясно артикулированное цыганское национальное самосознание при этом сохраняется.

В западном ареале живут в основном русские цыгане, составляю­щие единое целое с русскими цыганами Смоленской области. Традици­онным центром для русских цыган остается также Калуга, хотя здесь в результате миграции последних двадцати лет представлены все субэт­нические подразделения цыган Калужской области. Калуга имеет и не­которые традиции, связанные с историей цыганских хоров и цыганско­го пения в России. Из Калуги ведет свое происхождение династия изве­стных московских хоровых цыган Русаковых-Лебедевых. В литературе о цыганских хорах прошлого века упоминается также, что Калужская губерния «поставляла» для хоров Москвы и Санкт-Петербурга новых цы­ганских певцов и певиц.

Как уже было сказано выше, современное состояние традицион­ной культуры у цыган Калужской области требует собирания допол­нительных данных на месте и их последующего изучения, анализа и осмысления.

Литература

1. Баранников А.П. Цыгане СССР. М., 1931. С.20.
2. Ficowski J. Cyganie na polskich drogach. Krakow, 1985. S.23-
3. Добровольский В.Н. Киселевские цыгане. Вып.1. Цыганские тексты.

СПб, 1908. С.67.

1. Добровольский В.Н. Указ.соч. С.26-27.
2. О значении и функционировании различных подсистем традиционной культуры подробнее см.: Мкртумян Ю.И. Основные элементы культуры этноса. — В кн.: Методологические проблемы исследова­ния этнических культур. Ереван, 1978. С.42-46.
   1. Деметер ПС, Деметер Р.С. Образцы фольклора цыган-кэлдэрарей.
      М., 1979. С.244.
3. Подробнее о внутренней структуре цыганских субэтносов на территории бывшего СССР см.: Черенков Л.Н. Некоторые проблемы эт­нографического изучения цыган СССР. — В кн.: Малые и дисперс­ные народы Европейской части СССР. М., 1987.
   1. Из личной беседы во время IV Международного фестиваля цыган­
      ских ансамблей в августе 1992 г. в г.Гожув Велькопольски (Польша).
4. Подробнее о процессах инноваций (трансформаций) см.: Арутюнов

С.А. Процессы и закономерности вхождений инноваций в культуру этноса // Советская этнография, 1982. №1. С. 10-11.

1. Личные наблюдения и опрос в гг.Москва, Тверь, Тула, Сухиничи Ка­
   лужской области.
2. Записи песен в исполнении их автора Гоги Томаша сделаны исследо-
   вателем-цыганологом А.Н.Гесслером (1946 —1998) и хранятся в его
   коллекции цыганского фольклора в Российском научно-исследова­
   тельском институте культурного и природного наследия.