14 мая 2016 г. исполняется 190-лет со дня подписания в Санкт-Петербурге 14 (2) мая 1826 г. «Трактата, заключённого между Его Величеством Императором Всероссийским и Его Величеством Королём Шведским и Норвежским. О границах между Россиею и Норвегиею в Лапландских погостах». Это событие имеет большое значение в российско-норвежских отношениях, поскольку, уже в который раз за всю историю добрососедского сосуществования на Крайнем Севере российского и норвежского народов, подтвердило незыблемость завещанного предками правила: уступать доброму соседу, ожидая от него взаимности.

«Сдвижение» пограничного рубежа между Россией и Норвегией на восток за время истории российско-норвежской границы. Схема С. Рябова

С.А.  Рябов

О КОМПОЗИЦИИ ПОГРАНИЧЬЯ РОССИИ И НОРВЕГИИ В 1826 ГОДУ

Тезисы Доклада на международном российско-норвежском приграничном семинаре "Живая история границы" к 190-летию  установления границы между Россией и Норвегией

В чём суть российско-норвежского разграничения

Русско-норвежская граница проводилась по наиболее восточной линии, ограничивающие двоеданные погосты от Рос­сии. Это был совершенно новый участок границы, прежде не существовавшей – от окончания финляндско-норвеж­ской границы (точка Кольмисойве – Мадакиется) до побережья Ледовитого океана. Характерной её особенностью было то, что граница проводилась по реке Пасвик-эльв (Паз река, Патсо-йоки), но шла не до устья, что было бы логичным, а, не доходя примерно 0,5 км до океана, вдруг круто поворачивала на восток и затем уже шла по реке Якобс-Эльв (р. Ворьема). Таким образом, «граница, отделяющая Норвегию от земли российской», отрезала часть бывших в общем пользовании земель в пользу Норвегии. Из-за этого доля «двоеданных» погостов лишалась выхода к океану.

Сергей Рябов с копией карты российско-норвежской границы, составленной В.Е. Галяминым в 1825 г. Музей Экологического центра «Сванховд», п. Сванвик (Норвегия)

Некоторые оценки трактата о границе

В «Полном собрании законов Российской Империи» соглашение от 14 мая (2 мая по старому стилю) 1826 г., называется «Трактат, заключённый между Его Величеством Императором Всероссийским и Его Величеством Королём Шведским и Норвежским. О границах между Россиею и Норвегиею в Лапландских погостах». Эти погосты, в зависимости от сезона летние и зимние, представляли собой поселения лопарей с местами лова ими рыбы или богатыми ягелем угодьями для выпаса оленей. Всего на Кольском насчитывалось 17 погостов, из них пять, это Нявдемский, Пазрецкий, Печенгский, Мотовской, Сонгельский, как раз, и попадали в число тех, территорию которых предстояло разграничить. Задача эта непростая, поскольку, нужно было учесть множество факторов: интересы, верования, промыслы, традиционные места обитания и т.д. Требовалось собрать воедино сложный «пазл» из, казалось бы, никак не сочетаемых между собой частей. Горные саамы, выпасавшие оленей, нуждались в одном; лопари - рыболовы в другом. Скольты – лопари православной веры – желали благоветь в намоленных ими за последние 300 лет местах.

После многомесячной работы российско-норвежской пограничной комиссии с весны 1825 г. по апрель 1826 г. русским комиссаром В.Е. Галяминым и шведским Й. Г. Спорком был подготовлен проект, учитывающий норвежские пожелания, и который устроил российского императора. Оформленные в виде предварительного протокола, они были положены в основу соглашения, подписанного в Санкт-Петербурге 14 мая 1826 г. главой МИД России графом Карлом Нессельроде и посланником от Швеции в Петербурге бароном Нильсом Пальмшерна.

В результате компромисса был фактически подведён итог многотрудной и многоплановой пограничной работе, которая не имела завершения сотни лет из-за событий военно-политического характера, происходивших в Европе и во всём мире.

Название трактата в российской историографии встречается в разной интерпретации: «Петербургская конвенция о русско-норвежской границе 1826 года», «Русско-норвежская конвенция о границе на Севере», «Петербургская пограничная конвенция 1826 года», «Конвенция о государственной границе между Россией и Норвегией в лапландских погостах». Встречаем мы и упоминание интересующего нас трактата в форме «Русско-норвежский договор о границе в Лапландии» и др.

Несмотря на многообразие заглавий, все они раскрывают перед нами предназначение трактата – послужить разделу территории. Но это по форме, а по содержанию – через это разграничение с обозначением линии раздела на местности пограничными знаками – обеспечить сопряжение интересов для достижения сотрудничества на границе в будущем.

С этой точки зрения для характеристики значения трактата 1826 гг. в жизни российского и норвежского народов, как нельзя лучше, сказать, что он содействовал достижению «композиции» пограничья. Латинское слово compositio – составление, связывание, сложение, соединение. При условии, что в само понятие «пограничье» мы закладываем смысл – символизировать пограничное пространство народов-соседей. Это территория и люди, природа, культура. Это история, психология, традиция, верования людей. Это отношения. В норвежском г. Киркенесе работает музей, который называется «Пограничье». Согласитесь, весьма лаконичное название для музея. Но, когда вы его посетите, вам откроется ёмкий смысл понятия «пограничье».

Таким образом, говоря о «композиции пограничья» в 1826 г. мы подчёркиваем объединяющую народы функцию границы, обусловленную свойством – будучи рубежом раздела, соединять народы, проживающие у границы. С этой точки зрения, на мой взгляд, как нельзя лучше будет сказать, что у подобной «композиции» есть другое название – «сотрудничество».

Какова предыстория трактата 1826 года?

Нельзя рассматривать условия, которые были прописаны в конвенции 1826 г. вне связи с теми договорённостями, которые уже были достигнуты в рамках работы по разграничению между Россией и Швецией, проведённой в первой четверти XIX века. Как нельзя не учитывать и уже сложившееся положение дел на границе.

Традиции добрососедства, территориальные уступки со стороны России, а также технологические приёмы разграничения сложились и были выработаны ещё с самого начала российско-норвежских пограничных отношений, когда с X в. началось «сдвижение» пограничного рубежа на Севере на восток (схема в начале статьи).

В 1684 г. по русско-датскому договору о прекращении возбуждения лапландского вопроса, подписанному «великих посольских дел оберегателем» Василием Голицыным и Гильдербрандтом фон Горном – посланником Дании в Москве, было сохранено традиционное положение трёх наиболее многочисленных по населению погостов Лапландии – Пазрецкого, Нявдемского и Печенгского как «двоеданных», то есть общих для Норвегии и России. Стрёмстадский пограничный договор от 2 октября 1751 г. между Данией и Швецией, а в их составе уже в то время находились Норвегия и Финляндия, соответственно, разделил владения в Лапландии между двумя скандинавскими странами. Тогда в местечке Киокимуотка была установлена каменная пирамида (погранзнак №294), призванная обозначать находящийся здесь стык трёх границ, то есть, Дании (Норвегии), Швеции и Великого герцогства Финляндского. Когда в 1809 г. Финляндия добровольно присоединилась к России, это место стало стыком границ трёх стран: Швеции, России и Норвегии. Предтечей Конвенции 1826 г. послужили и русско-шведский договор 1810 г. о границе, подписанный в Торнео.

Предыстория Трактата 1826 г. свидетельствует о том, что граница является «живым организмом», а межгосударственное разграничение сродни операции на работающем сердце человека. Настолько велики цена ошибок и последствия процесса разграничения. Так, например, предварительный протокол о разграничении Шведско-норвежского королевства и Российской империи в Лапландии 1825 г., подписанный в г. Вадсё (Норвегия), а затем и сам трактат о границе стали олицетворением компромисса, который, правда, не был по душе ни русским, ни норвежским властям этого пограничного региона. Ведь им, в конце концов, пришлось, по прошествии времени, разрешать вызванные недостатками Петербургской конвенции проблемы.

Об участниках «переговорного процесса» по границе, который привёл к подписанию конвенции

В своих комментариях к Конвенции 1826 г. и последствий разграничения большинство авторов критикуют российскую позицию и саму линию поведения наших пограничных представителей на переговорах 1825-1826 годов. Они утверждают, что их работа якобы повлекла несправедливый передел этих самых «лапландских погостов» в пользу Норвегии.

Особенно достаётся Валериану Емельяновичу Галямину (1794-8.02.1855) – главе русской части совместной пограничной комиссии, якобы пошедшему на поводу у норвежцев и уступившему тем буквально огромную часть лучших земель лапландцев, исконно принадлежавшую России.

Следование позиции сопредельной стороны - это только самое мягкое обвинение в адрес подполковника по квартирмейстерской службе, назначенного российским императором Александром I разобраться в ситуации на месте, подготовить предложения по границе в области лапландских погостов. Заметим, что события разворачивались сразу же после внезапной кончины Александра I и прихода на престол его брата Николая I. Все прочие подозрения и упрёки, а это и в шпионаже и в измене, в неблаговидном поведении, пьянстве и пр., буквально зашкаливают по остроте укора в адрес весьма скромного в своих полномочиях, ограниченного строгими инструкциями министерства иностранных дел и непосредственного начальства, рядового офицера-подполковника командированного в Лапландию из полка, дислоцировавшегося в русской Финляндии.

Офицер – преподаватель математики, воспитатель подчинённых в школе военных топографов, Валериан Галямин был человеком весьма скромного достатка. Работу по подготовке обоснованных предложений по российско-норвежской границе он начал весной-летом 1825 г., а в декабре 1925 г. он едва избежал участи быть подвергнутым жестокому наказанию за связь с Декабристами, поскольку вместе с другими офицерами, оказался близким к участникам заговора 14 декабря 1825 года. Находясь под строгим надзором со стороны начальства и царских агентов, он был переведён по службе в финские, недалёкие от столицы места.

О Валериане Галямине за две сотни лет было написано столько всего негативного, причём всё началось почти сразу же после подписания Трактата в 1826 г., чего хватило бы на многих куда более отрицательных персонажей. Показательным по результатам настоящей травли является то, что в Петербурге очень рано постарались забыть его имя. На сегодняшний день даже могила этого человека утрачена и о неё вы не найдёте и слова в путеводителях.

И это несмотря на то, что место захоронения хорошо известно. Это кладбище Новодевичьего монастыря в Санкт-Петербурге. В подготовленном великим князем Николаем Михайловичем и изданном в 1912 г. сборнике «Петербургский некрополь» мы находим сведения о захоронении Валериана Емельяновича Галямина рядом с его женой Любовью Михайловной[2]. Любопытно, что в составленном в 1914 г. официальном списке знаменитых лиц, упокоившихся на территории этого монастыря, его уже нет.

Между тем, имя Валериана Галямина выгравировано в числе десятков выдающихся людей на настольной юбилейной медали «В память пятидесятилетия Корпуса военных топографов. 1822—1872 гг.». Фамилии, а среди них Опперман, Тернер, Сухтелен, Струве, на медали помещены в последовательности достигнутых заслуг, и В.Е. Галямин занимает в этом «рейтинге» из 81 персоны 26-е место.

Медаль «В память пятидесятилетия Корпуса военных топографов. 1822—1872 гг.». Среди прочих на ней выбито имя и Валериана Галямина

За демаркацию Лапландии он получил шведский орден Меча и серебряную табакерку. Кстати, это весьма распространённые награды, мало свидетельствующие в пользу приводимой отдельными авторами версии, якобы, об измене российского офицера в пользу Швеции, с которой мы состояли в ту пору в неприятельских отношениях, и Норвегия была в союзе (унии) с этой страной.

Участник Турецкой войны 1828-1829 гг., за заслуги в боях Валериан Галямин был произведён в полковники и тоже награждён различными наградами.

Валериан Галямин, помимо всего прочего, являлся великолепным художником акварелистом. Благодаря замеченным при царском дворе его замечательным акварелям, будучи в отставке, В. Галямин был назначен директором Императорского фарфорового завода и возглавлял его на протяжении 16 лет.

Мне довелось серьёзно и, в чём я старался, непредвзято изучить биографию этого человека, а также документы, касающиеся российско-норвежской границы 1825-1826 гг., к которым он приложил свой ум математика и руку художника.

Скажу честно, даже не знаю, что меня захватило сильнее: детективный накал страстей вокруг Валериана Галямина или то «изящество», с которым им было осуществлено разграничение.

Сколько факторов было учтено, сколько вариантов было рассмотрено для того, чтобы остановиться на том, который мы имеем на сегодня из той истории 190-летней давности.

Главное, это не следует полагать, что вклад В. Галямина состоял лишь в том, чтобы аккуратно провести согласованную с сопредельной стороной линию на карте от устья реки Ворьема (Якобс-эльва) по этой реке, далее от истока на запад до того места, где находилась церковь Бориса и Глеба и далее на юг по Паз-реке (Пасвик-эльва) до известного всем нам сегодня как «трёхсторонний погранзнак в Райякоски».

Следует помнить, что нужно было ещё договориться и о двух других фасах границы, обусловленных принадлежностью Финляндии России. Это южный её участок. Он проходил по исключительно труднодоступной местности от русла Паз-реки через несколько высот, пересекая реки и озёра, до горы Кольмизойве-Мадакиедса и далее вплоть до места соединения реки Тана с притоком Скаареиок. Последняя точка была тем местом, где граница между королевством Норвежским и великим герцогством Финляндским, установленная в 1751 г. обрывалась, доходя до прежде неразделённых лапландских мест.

Очень сложная задача стояла перед Валерианом Галяминым, и он с ней достойно справился. Не случайно главный подписант Петербургской конвенции 1826 г. – граф Карл Роберт Нессельроде посчитал, что Галямин выполнил все пограничные работы «с отличным благоразумием».

Как оценивают события почти двухвековой давности и роль непосредственного и одного из основных участников - Валериана Галямина сами норвежцы.

В современной норвежской историографии разграничение 1826 г. рассматривается как «приемлемое решение для норвежского правительства, дорого обошедшееся норвежским саамам». Подчёркивается, что центральные власти Соединённых Королевств Швеции - Норвегии сочли результаты разграничения удовлетворительными. Вместе с тем, по мнению норвежских исследователей, демаркация 1826 г. была явной победой русской стороны, получившей львиную долю, 2/3 территории общих округов. Таково, например, мнение О.А. Йонсена, который особо подчёркивает тот факт, что православная церковь Бориса и Глеба на левом берегу р. Паз вместе с окрестностями в одну версту по Конвенции оставалась российской.

Согласно О.А. Йонсену, в период разграничения норвежцы не осмеливались раздражать русского медведя отголосками великодержавных претензий датско-норвежского правительства на норвежский с исторической точки зрения регион общих округов и действовать наперекор линии шведской дипломатии 1820-х гг., дружественной по отношению к России[3]. Известно и то, что 27 июля 1827 г. стортинг объявил благодарность шведскому королю от имени норвежского народа за заботу о благополучии королевства[4].

В.Е. Галямин (1794-8.02.1855), портрет из коллекции Императорского фарфорового завода (г. Санкт-Петербург)

Некоторые оценки личностей в истории российско-норвежского разграничения 1826 года

Нам ещё, я уверен, немало нужно сделать для того, чтобы вернуть российской пограничной истории светлое имя офицера Валериана Галямина. Он внёс большой вклад в то, чтобы российско-норвежские отношения на заре установления границы получили пример разумного компромисса и готовности следовать здравому смыслу в решении всех вопросов, которые ставит перед нами государственная граница. Конечно, только в том случае, если видеть в ней линию, вдоль которой соприкасаются и объединяются история и культура народов. Если полагать границу стержнем пограничья – единого и неделимого пространства мира и добрососедства.

Представляется, что надо ярче осветить вклад не только В. Галямина. Нужно больше говорить о роли других участников исторического разграничения 1826 года. В России остаются ещё малоизвестными вклад посланника от Швеции барона Нильса Фредерика Пальмшерны, вместе с К. Нессельроде подписавшего конвенцию. В тени остаются биографии пограничного комиссара от шведской стороны Мейлендера и всех других участников большой и плодотворной работы, выполненной на границе в период подготовки Трактата и для реализации его положений в последующем.

Что касается Валериана Галямина, то я думаю, что биография этого человека заслуживает того, чтобы о нём была написана отдельная книга, может быть, даже снят фильм. Настолько непростая судьба у этого человека - художника, топографа, пограничного комиссара, руководителя производства. Его портрет и рассказ о деятельность его в роли пограничного комиссара при российско-норвежском разграничении целесообразно, например, отразить в экспозиции Центрального пограничного музея ФСБ России в Москве и во всех других музеях, повествующих об истории российско-норвежской границы.

В 2017 г. исполняется 70 лет демаркации советско-норвежской границы в 1947 г. и 170 лет Договору о режиме границы, заключённому в 1847 г. в развитие Трактата 1826 года. Полагаю, что к этим событиям и следует приурочить выставку и экспозицию в названном музее. Как следует это сделать и в краеведческих музеях в г. Мурманск и пгт. Никель. Валериан Галямин заслуживает того, чтобы о нём более широко узнали и в Норвегии. Я сейчас, как раз, работаю над тем, чтобы эти мои предложения были реализованы. В сборе материалов мне оказывают помощь специалисты Государственного музейного объединения «Художественная культура Русского Севера» (г. Архангельск) и Императорского фарфорового завода (г. Санкт-Петербург).

Существует ещё один проект, над которым я сейчас работаю и который имеет самое прямое отношение к истории российско-норвежского разграничения.

Мне хотелось бы широко осветить вклад в демаркацию государственной границы России и Норвегии в 1947 г. нашего современника, ныне здравствующего, полковника в отставке Владимира Анатольевича Ващалова, который является продолжателем работы и наследником традиций поддержания порядка на границе, заложенных Валерианом Галяминым в первой половине XIX века.

В.А. Ващалов в 1945-1947 гг.

Фото из архива В.А. Ващалова, публикуется впервые

В составе смешанной комиссии - группы специалистов двух стран - летом 1947 г., в то время старший лейтенант В. Ващалов, вместе с норвежскими топографами и геодезистами осуществил демаркацию новой советско-норвежской границы на участке от п. Тронгсунд (Норвегия) до стыка российско-норвежско-финской границы в районе г. Муотковара (СССР).

Об этом он подробно рассказал в своей книге «Начало пути»[5]. Дочь В.А. Ващалова Татьяна Владимировна вместе с внуком топографа активно участвуют в начатой мною работе с целью широко поведать о В.А. Ващалова. Интерес к теме проявляют и в Норвегиию Так, например, Нина Стримп - сотрудница библиотеки коммуны Сёр-Варангер в п. Киркенес (Норвегия) -  рассказывает о советском офицере, участнике советско-норвежской демаркации границы.

Современная российско-норвежская и граница 1826 года – это одна и та же граница, или нечто иное?

14 мая 2006 года исполняется 190 лет официальному установлению границы между Россией и Норвегией в «лапландских погостах». Трактат о границе, подписанный в 1826 г. между двумя государствами, стал первым и основополагающим документом, регламентирующим прохождение и установление режима границы между Российской империей и Королевством Норвегия.

За почти два столетия в этих самых «лапландских погостах» мы увидели по факту не одну, а несколько границ:

- по протоколу 1825 г. и Трактату 1826 г.;

- норвежско-финская граница, временно находившаяся в «пользовании» Финляндии с 1920 по 1944 г.[6];

- советско-норвежская государственная граница по протоколу Демаркации 1947 г. и Договору 1949 г.[7];

- российско-норвежская государственная граница с провозглашением государственного суверенитета РСФСР в Декларации 12 июня 1990 г. и после 16 декабря 1991 г., когда Норвегия признала Российскую Советскую Федеративную Социалистическую республику в качестве суверенного государства;

- государственная граница Российской Федерации и Королевства Норвегии с 1993 г. по настоящее время с делимитацией Баренцева моря после подписания 15 сентября 2011 г. «Договора между Российской Федерацией и Королевством Норвегия о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане».

Вот почему ставить в один ряд для сравнения «нессельродевскую» и современную границу будет не совсем правильно. Современная российско-норвежская граница это именно та, которая была установлена в 1947/1949 гг. уже после заключения мира с Финляндией и завершения Второй мировой войны.

Вы скажете, что современная граница, по своей форме всё-таки совпадает с «нессельродевской границей» и будете правы лишь отчасти, поскольку отрываете форму от содержания рубежа разграничения. Они каждый раз изменялись во времени в зависимости от многих условий. Сегодня, например, российско-норвежская граница - это рубеж между Россией и европейскими странами, входящими в НАТО и в Шенгенское соглашение. И, в тоже время, это граница добрососедства и сотрудничества двух наших народов.

Впрочем, что касается границы по форме, то есть, самой линии прохождения на местности, то и это всё за 190 лет претерпело изменения на местности из-за естественного изменения русла рек, строительства плотин каскада Пазских ГЭС . Отличия есть и в способах обозначения границы пограничными знаками. Можно найти отличия и в отражении границы на пограничных картах и в протоколах. Наконец, есть отличия в режиме границы.

Попытаюсь назвать некоторые отличия, которые лежат, так сказать, на поверхности.

Взять, например, целевую установку трактата 1826 года?

Несмотря на то, что он ориентирован на межгосударственное российско-норвежское разграничение, ядро его содержания составляет всё же некий свод правил, которыми надлежало руководствоваться всем заинтересованным в пограничных отношениях. Это очень помогало развитию добрососедских отношений и между соседними странами, хотя и породило немало проблем для региональных, так сказать, властей Архангельской губернии и Кольского уезда.

После демаркации российско-норвежской границы в 1947 г. и наведения на границе порядка в соответствие с Договором от 1949 г., граница стала проходить примерно по той линии, которая была установлена в 1826 году.

Главное же отличие состояло в том, что если в документах 1826 г., когда говорилось о прохождении границы по рекам Паз и Ворьема, а это две трети всей российско-норвежской границы, то пограничной чертой признавался «стержень сих вод», то есть «срединная линия русла». По демаркации и договору 1947/1949 г. уже шла речь о том, что на реках граница проходит по самому глубокому фарватеру, то есть по тальвегу.

Что касается границы на озёрах, то чертой разграничения по их водам в Трактате 1826 г. признавалась их «средина» и «самая большая глубина», то есть середина и тальвег. По Договору 1949 г. только тальвег – линия наибольшей глубины.

Пограничные знаки «нессельродевской» демаркации границы чёткой топографической привязки не имели, за исключением погранзнака на стыке трёх границ в районе горы Муотковара[8]. Современная же граница располагает пограничными знаками, географические и прямоугольные координаты которых строго установлены и нанесены на подробные карты. Работа по их привязке была начата сразу же по мере демаркации государственной советско-норвежской границы в 1947 году.

Различное количество пограничных знаков.

Наконец, та граница, которая была установлена при участии Валериана Галямина и сама «Конвенция о Северной границе» появились «несмотря на несогласие архангельского генерал-губернатора и жителей края».

Таким образом, надо полагать, протяжённый «царско-королевский» период российско-норвежского разграничения, являлся важным, но всё-таки лишь начальным и промежуточным этапом истории государственной границы между Россией и Норвегией.

Роль и значение для народов России и Норвегии исторической Конвенции

Не единожды норвежцы, бывшие в разное время в союзе то с Данией, то со Швецией, подходили к тому, чтобы заполучить «цивилизованную» границу, предполагающую ПОРЯДОК на северо-восточной окраине своего королевства. Чтобы ликвидировать «беспризорность» пространной области с неимоверно сложными условиями для существования человека. Так вот, благодаря территориальному разграничению, осуществлённому на договорной основе, несмотря на недостатки, удалось, в конце концов, создать условия для разрешения споров и конфликтов с русскими.

То, как оценивают сами норвежцы это событие, свидетельствует, например, заключения их историков. Например, что «Европейская территория норвежского государства приняла окончательные очертания с подписанием пограничного соглашения с Россией в 1826 г.»[9].

Что касается России, то оценивая конвенцию, следует сказать, что поистине бесценным её положением является констатация того, что Швеция (Норвегия) навсегда отказывалась от всяких притязаний на земли, принадлежащие России и находящиеся за чертой разграничения.

Вчитаемся ещё раз в строки трактата: «Его величество Король Шведский и Норвежский навсегда отрицает за себя и за Своих Преемников от всяких притязаний, какие в прежние времена Корона Норвежская могла иметь на какие-либо земли, прилежащие к России и находящиеся за чертою разграничения, сим актом установленною» (орфография и стиль документа сохранены).

Фактическое отречение от территориальных притязаний на наши земли на крайнем Севере за условленной чертой, это ли не высочайшая цена тех уступок, на которые пошла Россия! Вот о чём, в первую очередь, следует знать и помнить. Тем, кто знаком с историей территориальных притязаний Швеции на Севере, а это максимум весь Кольский полуостров, минимум по реку Колу, это особенно хорошо понятно.

Решение пограничного вопроса в области Крайнего Севера продемонстрировало всем заинтересованным участникам разграничения способность и желание русских иметь государственный порядок на государственной границе. Показало способность доводить начатую пограничную работу до конца, даже, несмотря на все препятствия на пути к цели – проложить границу. Известно, что чем она чётче и строже, тем меньше конфликтов на окраинах государства. Причём подходы, которые продемонстрировал Александр I и Николай I с их внешнеполитическими царскими администрациями, подтвердили непреложную истину, которой придерживается Россия и сегодня – жить в добрососедстве со всем окружением. Заметим, что российско-норвежское (шведское) разграничение после войны с Наполеоном осуществлялось на фоне и на принципах, которых придерживалась Россия во время, так сказать, послевоенного передела мира со всеми другими странами. Тогда формировался новый интерес к границам и, как мне кажется, важно было являть примеры уступок и разумного учёта интересов народов-соседей. Одновременно была, пусть и не в полной мере, но показана обеспокоенность со стороны русского царя-батюшки за судьбу малочисленных народов Севера.

Благодаря подписанию Конвенции стало возможным цивилизованно развести по разные стороны от границы местных жителей-лопарей с их оленями, а не передать всех их, как летучих мышей вместе с горами и пещерами, в которых те обитали, из одной страны в другую.

Наконец, вследствие документально оформленной делимитации границы и последовавшей за тем её демаркации пограничными знаками, сложились условия для того, чтобы в дальнейшем осуществлять совместный российско-норвежский дозор за состоянием границы. Что само по себе уже приводило к сотрудничеству и взаимодействию между нашими народами.

Место и роль деятельности Валериана Галямина в разграничении 1826 года и насколько он был самостоятелен в принятии решения о прохождении границы

Вопрос о роли личности в истории всегда труден для ответа. Мне хотелось бы сказать сразу о том, что не надо переоценивать «миссию Галямина». Обращение царской администрации к вопросу разграничения высветило ряд очень сложных и запутанных процессов, шедших в пограничном пространстве на русском Севере. В тоже время в 20-е годы XIX в. здесь удалось с одной стороны, реализовать уже сформированные к этому времени подходы к разграничению. С другой стороны, накопить новый опыт, востребованный затем во время делимитации и демаркации границы на других направлениях границы Российской империи, которая к 1825-1826 гг. в основном завершила своё территориальное расширение. В Европе через 10 лет после Наполеона Бонапарта уже завершались процессы перестройки союзов и перекройки государственных границ, в том числе на Севере. Взять, например, границу России и Швеции. В соответствии с положениями Конвенция между Россией и Швецией, пописанной в Торнео 5/17 января 1821 г., был даже определён крайний срок начала установки пограничных столбов на русско-шведской границе — август 1823 года.

Представляется, что подполковник Валериан Галямин оказался честным и очень исполнительным офицером, который выполнил порученную ему задачу в строгом соответствии с полученными от К. Нессельроде инструкциями. И не больше того! Те оценки, которые давались военному топографу, следует отнести на счёт именно К. Нессельроде. Только будем помнить о том, что запущенному ещё при Александре I процессу российско-шведского разграничения повезло тем, что он не завершился в связи с внезапной смертью императора Александра I в 1825 году. Начатые работы практически без промедления продолжились при Николае I, а стало это возможным только благодаря министру Иностранных дел К. Нессельроде, который, как мы понимаем, был не только идеологом, но и организатором всего многотрудного процесса разграничения.

Ничего особенного в том, что в царской пограничной политике вдруг произошёл поворот к разграничению мест проживания лопарей в общей для всех них области, не поделённой до этого никем и никогда, без какой-либо для этих народов особой осмысленной ими нужды, свидетельствует о том, что в 20-е гг. XIX в., во-первых, созрели некие важные предпосылки раздела, которых не было прежде. Во-вторых, в области пусть и общего проживания, но, там где всё же, соприкасались интересы России и Швеции, работа пограничной комиссии, назначенной в столице, осуществлялась к тому времени на уже освоенных принципах российской международной внешней политики.

В чём проявилось "композиция" или составление пограничья в единое целое

На крайнем Севере существенно уменьшилась военно-политическая напряжённость из-за выпадов Швеции в сторону России. Это позволило сосредоточиться на решении задач обустройства жизни населения в пограничье. Другое дело, насколько со стороны царского правительства последовательно и активно предпринимались для этого шаги. В любом случае, стало возможным ликвидировать «бесхозность» и «безнадзорность» этого самого пограничья.

Наконец-то сложилась государственная граница, как единая на всём протяжении оформленная в договорном отношении линия соприкосновения территории и интересов Российской империи и Королевства Швеции.

Граница с пограничными знаками и просеками в пограничной полосе, сами воды пограничных рек и озёр, всё это стало стержнем пограничья. Это инициировало налаживание сотрудничества двух стран в обслуживании границы и поддержании на ней государственного порядка.

Появление российско-норвежской границы активизировало интерес в столицах к своей периферии, а значит и к установлению более тесных связей между администрациями центра и региона.

Обозначение границ обитания саамов (лопарей), проведение их учёта, всё это способствовало развитию у них самосознания, потребовало от коренного населения самоопределения, чтобы выбрать место жительства на той или иной стороне. Раздел, как это не странно звучит, способствовал в будущем сплочению малых народов в борьбе за свои права.

Граница пробудила дух состязательности между населением пограничья, который, в свою очередь, стал катализатором развития религиозной, культурной, хозяйственной, военной, жизни населения сторон в пограничье. Это инициировало все связи, в первую очередь, торговые, коммуникационные и пр.

Придав исключительную значимость церкви Бориса и Глеба, тем самым норвежцам было показано, как надо относиться и к своим религиозным традициям. Одновременно, такой акцент способствовал к бережному отношению населения Норвегии к православным святыням русских, которые оказались на норвежской территории.

Сергей Рябов, апрель-май 2016 года

От автора.

В статье на сайте невозможно осветить все вопросы, на которые хотел бы ответить автор.

На 19 мая 2016 г. в п. Никель Мурманской области запланирован научно-практический семинар на тему «Живая история границы. К 190-летию   разграничения между Россией и Норвегией». Мероприятие организуется Администрацией Печенгского района, Печенгским МБО, а также Баренцинститутом. Приглашены Генеральный консул России в Киркенесе С.В. Шатуновский-Бюрно, Генеральный консул Норвегии в Мурманске Оле Линдеман и др.

Для того, чтобы участники международного семинара лучше воссоздали и осмыслили историю границы, С. А. Рябов подготовил и направил в оргкомитет семинара развёрнутую статью.

Ведущий научный сотрудник Историче­ского Центра Научно-исследователь­ского Института культурного и природ­ного наследия им. Д.С. Лихачёва (г. Мо­сква), кандидат военных наук, доцент С.А. Рябов