Представляем авторов "Энциклопедии Козельска" :

ведущий научный сотрудник Института культурного

и природного наследия им. Д.С. Лихачёва  

Н.М. Ведерникова

Н.М. Ведерникова намечает маршрут новой экспедиции

Энциклопедия Козельска, на наш взгляд, должна отразить не только весь традиционно сложившийся для подобных изданий набор тем. В неё должны быть вписаны статьи, раскрывающие культурное и природное наследие богатейшего своими традициями исторического Козельского края. Представляется, что в энциклопедии надо попытаться передать, в том числе, и  локальные особенности, причины и условия, определяющие сохранность или, напротив, забвение, изменения традиционных жанров фольклора. Будет полезным в виде отдельной статьи или серии словарных статей раскрыть  всё многообразие  преданий и устных рассказов, описывающих Козельск и его окрестности, а также историю заселения края. О том, что всякое козельское место, будь-то знатное село или утопающая в лесах деревенька-хуторок,  имеют свою богатейшую на  события историю, сохраняющуюся в  памяти людей, свидетельствуют материалы, полученные в ходе экспедиций по изучению фольклора в Козельском районе. С частью этих материалов, собранных в деревне Слаговищи Козельского района в конце 90-х гг. прошлого века, и знакомит нас Н.М. Ведерникова, кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник Института Наследия им. Д.С. Лихачёва (г. Москва). 

Н.М. Ведерникова

 СЛАГОВИЩИ - ДЕРЕВНЯ КОЛДУНОВ. ФОЛЬКЛОР ОДНОГО СЕЛА.

Деревня Слаговищи находится в 20 км к югу от Козельска. Она расположена на большом безлесом возвышенном месте, сильно изрезанном оврагами. Деревня от одного конца до другого вытянута на 3 км. Часть построек идет по "большаку" (ныне шоссе, связующее деревню с основным трактом Козельск - Белев), но большинство домов расположилось вдоль оврагов, составляющих приметный ландшафт местности. Изначально, - утверждают старожилы, - "Деревня была в другом месте, ближе к большаку"), лишь потом люди стали селиться по пригодным для застройки площадкам вдоль глубоких оврагов ("вершинок"), где были ключи. Таким образом, характер местности определил застройку, на первый взгляд, весьма хаотичную - со множеством улочек, переулков, тупичков. 

 Дома то одной или двумя линями тянутся по оврагу, то сгруппированы в плотный жилой узел. Теперешняя кажущаяся разбросанность деревни усугубилась пустотами, образовавшимися в результате пожаров и сноса ряда домов. Такого рода застройка наблюдается и в других деревнях Козельского района, например, д. Васильевка близ Шамордина, отчасти д. Клюксы и Дешовки. Как всякая освоенная территория, Слаговищи имеет центр; сегодня это небольшая площадь на развилке деревенских "улиц", где расположен магазин и автобусная остановка, центром же считается новое здание школы, находящееся на Мишечкиной горе, самом высоком месте. В прежние времена это было место сходок, в том числе и молодежных увеселений. Церкви в деревне не было, хотя деревня всегда была большая. Местные жители объясняют это тем, что Слаговищи, как и Дешовки, не была помещичья, а церкви, якобы, строили только в помещичьих деревнях. Приходской считалась церковь в 5 километрах в с. Гонилово, близ с. Киреевское (ныне не сохранилось), почти на границе Козельского и Тульского районов, где был и старый деревенский погост.

Деревня Слаговищи и её окресности на карте Козельского района

Возможно, это обстоятельство определило известную обособленность Слаговищ от других деревень, расположенных рядом с Козельском. Отсюда и восприятие жителей деревни как людей особенных, замкнутых, нелюдимых, а эти черты всегда связывались с представлениями о колдунах. Этому, вероятно, способствовало и мнение о "келейных", живущих уединенно, умеющих читать старопечатные книги, которые были в Слаговищах. Слава о деревне как колдовской довольно прочно удерживается в сознании козельчан. Как в дальнейшем выяснилось, в Слаговищах было развито знахарство, лечение травами. То, что называется "колдовством" - оборотничество сглаз и проч., существует в виде быличек и демонологических устных рассказов. Подобные рассказы можно обнаружить едва ли не в любой деревне, что подтверждается фольклорными записями в деревнях Клюксы и Дешовки. Из истории деревни удалось узнать, что Слаговищи не была помещичьей ("Наша деревня не придана была этим <помещикам>, называлась "канамическая", - Е.А.Жупикова), из повинностей "зиму рядное возили - дрова, лес" (Е.Н.Дворянчикова). 

В деревне были развиты ремесла: ткачество, набойка, плетение из прута; были плотники, валяльщики, печники, кузнецы. Местные школьники выявили имена многих мастеров, что позволяет говорить о ремесленных традициях деревни (кузнечном деле, валяльном, плетении, деревообработке). В настоящее время Слаговищи едва ли насчитывают 200 дворов, в 1950-е годы здесь было 500 дворов, около 2 тыс. жителей. На территории деревни располагались три колхоза: "Красные Слаговищи", "Красный партизан и "1 Мая 2-ой пятилетки". Хозяйство было многоотраслевое (зерноводство, полеводство, животноводство). Ныне колхозы перестали существовать, хозяйство разрушено, остались лишь приусадебные огороды и сады. Многие в поисках работы уехали в города, постоянно в деревне живут пенсионеры. В общеобразовательной средней школе 60 учеников, в классах по 6-8 человек. Здание школы - самое большое в деревне, построенное по типовому городскому проекту на самом высоком месте, с прекрасными садом. Сегодня школа стала культурным центром деревни. В школе ведется краеведческая работа, создается музей, посвященный прошлому и настоящему деревни, сделаны тематические альбомы на основе разысканий юных краеведов. (К сожалению, отсутствие ссылок на информантов, включенность в альбомы книжных фольклорных текстов наряду с аутентичными записями - не позволяют использовать их как достоверные источники.)

 Лесные чащобы в окрестностях д. Слаговищи

Само название деревни "Слаговищи", ее историю местные жители объясняют по-разному. "Какой-то ссыльный начал строить вдалеке от речки вдоль дороги" (М.Я.Морозов); "Слаговищи - от слова "склад": на окраине теперешнего села было построено много государевых складов с военным снаряжением. Это, когда Иван III начал строить здесь засеки", "Сюда ссылались люди, неугодные царю", "Это была государева деревня, которая несла почтовую, сторожевую и торговую службы" (из краеведческих разысканий школьников Слаговищенской средней школы). С. Рябов выводит название деревни от слова "слоуга" - слуга и предполагает, что это "старинное поселение, принадлежащее княжескому слуге, получившему здесь землю за верную службу"... "Слугами" же в XYI в. называли бояр, находившихся на службе у великого князя, "слугами именовали даже крупных удельных князей, например, ИванаКозельского и Ивана Вяземского". В рамках этой гипотезы Рябовым также предложено и такое толкование: "Среди населения господарских селений в конце XY. - XYI веке была и такая многочисленная категория, как слуги. По своему экономическому положению они стояли близко к тягловому крестьянству, но все же главной их повинностью была военная служба и разъезды по поручению господарской администрации. Этих служилых людей именовали путными, или панцирными, слугами. По этой гипотезе, Слаговища можно поставить в разряд "гарнизонных" сел, в которых большую часть населения составляли военные, служилые люди" (С.Рябов. Именослов Козельских деревень, "Калужский край. Козельский район. М., 1999, с.253). 

 Местная жительница В.И.Левина объяснила название деревни так: "Слаговище" - логовище значит, логовище здесь когда-то было. Прежде дубы вот какие были! Медведи были, все звери были. Вот от вершины тута была как тайга непроходимая. Вот здесь деревню и строили". Слово "Слаговищи" старожилы возводят и к слову "слава": "Мастерами славилась деревня" (М.Н.Жупиков). Возможно, и это кажется наиболее вероятным, деревня была названа по небольшой речке Слаговенка, видимо, изменившей свое русло. Ныне близ деревни реки нет. Топонимы, их толкование местными жителями, устные рассказы, связанные с названием "Слаговищи", местным ландшафтом, стали тем живым материалом, который "открывал" территорию, высвечивая историю деревни, особенности географического пространства и их отражение в народном сознании.

Беседы с информантами, записи преданий и легенд, быличек и поверий позволили не только многое понять в обустройстве деревни, но и воссоздать ее образ, во многом неповторимый, своеобразный, образ поэтический, где переплелись реальное и фантастическое, история деревни и ее жителей - тот образ, который сохранен народной памятью. Границы деревни Слаговищ (конечно, условные) обозначены с одной стороны трактом "Козельск-Белево", а с востока - железной дорогой, за которой находится Стекольный завод. Деревня и ее окрестности (поля, лес, бывшие засеки) воспринимаются как "своя" земля, "своей" же оказывается дорога в Гонилово, где находилась приходская церковь. Эта территория может быть представлена как культурный ландшафт, где наиболее приметные и значимые для местных жителей объекты получили названия, что отражено в топонимах, преданиях, устных рассказах. При неравномерном, кустовом типе застройки естественно было предположить существование достаточно развитой местной "географии". И действительно, каждая из частей деревни имеет устойчивое название: Выселки, Вугол, Кукуевка, Язьма, Разбегаевка, Хреновка, Слободка, Городок, Мишечкина гора, Кривой Рог, Конец, Новые дома и др.

Одни названия определяют особенностей застройки данной части деревни (Разбегаевка), другие - связаны с именами первых поселенцев (Мишечкина Гора). третьи - несут в себе характеристику жителей или хранят память о каких-то событиях. Так, о "Кривом Роге" Е.А.Жупикова рассказала: "У меня там сестра была, один глаз с бельмом. Ну, кривая и кривая. И бабка тоже ослепла, с бельмом (плакала после войны). Вот и назвали Кривой Рог. А у нас - Конец"... "Есть еще Вершина Елинская - не знаю, почему: елей не было. Мосточек, Верх опять, Лазы, Цыганова, Последняй, Крутой, Трошшатое - там трошшали. Выходишь из поселка, а там трошшает. Меня трошшало. А кто трошшает - не знали. Пугало там. Улица - Гришин колодец. Там сегодня летом убил пастуха бык, Зининова брата. "Гришин" (колодец) - потому что Гриша его разрывал". Названия окрестных хуторов, лесов, болот, горок, ключей - расширяет географическое пространство "своей" земли: Сергунькино болото, хутор Дубовна (ныне не сохранился), Шалаева Гора (когда-то жил Егор Гаврилович Шалаев, было 4 дома и ферма), Монашеские поляны (жили монахи из Оптиной Пустыни) и др.. Новые объекты, которые появлялись в деревне и ее ближайших приделах, также получали названия, в которых отмечались их характерные особенности. Так, район новой застройки стал называться "Новые дома". Свое название объект мог получить по запомнившемуся событию или связываться с именем какого-то жителя деревни. Одна из информантов, Прасковья Ивановна Жупикова (69 лет), рассказала, что новые сосновые посадки близ большака получили название Пашин лес: здесь, когда сажали сосенки, она разговорилась с приехавшим корреспондентом местной газеты, который написал статью о молодых посадках, назвав их "Пашин лес". Это название так и сохранилось за этим леском. Поскольку овраги ("вершинки"), как и ключи в оврагах, составляют наиболее значимые приметы местного географического пространства, каждый из них имеет свое название: Данилкин (Даньшин), Чудской, Плотский, Юрьевский, Поднизом, Язьма, Французский овраг, Иванов колодец и др.

О некоторых из них сохранились предания. "Французи воявали тут. Пруд есть Французово. (- А что про них рассказывали? - собиратель) - "Ну как они не у ружьё дрались, какими-то пиками - не знаю. Мать рассказывала. Были как могилы. Мать говорила: "Тут французы воявали, тут их некоторых закапывали". Теперь говорят - "у Французово", когда коров стерягут - "где Французово" (П.И.Жупикова). Другой информант (Е.Н.Дворянчикова) на вопрос, почему овраг назван французским, ответила: "Где вершина - там ключ, Была война с французами, француз до того верха дошел". Это прямое толкование в рассказе В.И.Левиной получает развитие: "Французы были, Москву забрали, а ключи им-то не отдали, вот за ключами они придут, еще война будет". Возможно, слово "ключ" (источник) определило ассоциацию с ключом как предметом, в рассказе же о французах слово "ключ" связалось уже с ключом от Москвы. Территориальные объекты закрепляются в народной памяти то в виде топонима, то сюжетно оформленного рассказа, близкого преданию. Беря за основу какое-то реальное событие, такой рассказ зачастую использует общефольклорный сюжет или мотив, наполняет его чисто местными реалиями. Это один из путей формирования локальной фольклорной традиции. Особенно много подобных преданий связано с колодцами.

Колодец, по народным представлениям, это особое, семантически нагруженное, место. Колодезная вода "очищающая", она обладает целебной силой, как и вода, взятая у реки на заре (этой водой омывают детей, наговаривают при лечении разных болезней). Колодец - это и место прорыва в иной мир, а потому и возможной связи с ним (в Святки у колодца гадают - "слушают"). Колодезная вода, как зеркало, отражает земной мир, но может явить и "чужой"; колодец способен поглотить и явить сокрытое. "Сокрытым" чаще всего оказывается клад. Традиционно посредником между "иным" и "своим" мирами является змея. Слаговищенские предания о колодцах отражают большинство из этих поверий. В Слаговищах и ее окрестностях есть несколько особенно примечательных колодцев. Об одном из них, который находится на Монашеских полянах ("жили монахи из Оптиной Пустыни, делали засеки"), рассказывают: "Здесь есть песчаный колодец, в котором бьет семь ключей" (число "семь" - семь ключей - знак особенного) (из материалов, собранных школьниками - альбом "Исторические вехи д. Слаговищи"). О другом колодце у д. Гордиково (Юрьино) по дороге в с. Гонилово, где находилась приходская церковь, сохранилось предание: "Была у Гордякова церковь. И церковь провалилась, с колокольней. Ее вытащили. А все равно ушла. На этом месте стал колодец. Этой водой хорошо детей умывать" (В. И.Левина). Со многими колодцами связаны рассказы о кладах. В.И.Левина рассказывает: "Скородили (боронили землю) на лошадях. Канаву проезжаем в поле. как в Киреевское ехать, я пить захотела. Лошадь привязала, подхожу к колодцу (Это, где Тоненький верх, вон - где новые дома), пригоршней напилась, стала поправлять волосы - гудит: у-у-у-у. Вниз глянула - кувшин старинный стоит качается на воде, темный. Я кувшин увидела, кричу подруге: "Наташа!" Он как загудел. Взрыв - разорвался - и назад пошел. Я: а-а-а-а! - "Ты что?" - это Наташка-то подбежала. Я рассказываю. - "Ты бы перекрестилась бы и взяла! Знаешь. как мы бы разбогатели". Я по этому кувшину ссохла. А мать говорит: "Дура! Может, это водяной. он бы тебя затащил". А надо было взять. Надо было бы круг очертить и за круг не заходить и крюкой тянуть". Эта же предание записано школьниками: "В Широком лесу есть бездонный колодец, о котором сложены легенды. Одна из них такая: Бездонный колодец находился под Раздорами. Там раньше заготавливали сено, и вот во время сенокоса одна женщина захотела пить. Когда, напившись воды, она начала покрывать платок, то увидела, как в колодце вода начала сильно колыхаться и гудеть. На поверхности воды появился кувшин старинный, но внезапно исчез.

Говорят, что это был подводный царь, который мог утянуть женщину в колодец" (альбом "Исторические вехи деревни Слаговищи"). Другое предание об этом колодце рассказывает, что "однажды в колодце утонул барин на золотой карете, запряженной тройкой лошадей. Много раз искали эту карету, но так и не нашли" (там же). А вот рассказ, связанный с другим местным колодцем: "Дядька мой стал воду пить в Минаевском колодце, а там - змея. Он палочкой ее - тык - а она рассыпалась в деньги" (Левина). Змея может показать клад и в других местах. Та же В.И. Левина рассказала: "А то один дядька идет, а по полю едет поезд. Ну, он в сторону отбежал. А ему тогда сказали: "Это клад, ты бы его палочкой тронул".

Местные предания о кладах содержат традиционные фольклорные мотивы: ковша, змеи, огненного колеса (поезд), которые при определенных условиях могут рассыпаться золотом. Привязка их к конкретным местам, в основном к колодцам, придает значимость источникам, выявляя один из способов включенности их в культурное пространство. Ныне предания о кладах редки, их можно записать только от пожилых людей. Народная память слаговищенцев, помимо традиционных мотивов, сохраняет и традиционные мотивировки положения кладов: "В каждом колодце может быть клад. Люди клали клад. Добрые - на доброе здоровье, злые - на 100 голов (т.е. клад не откроется, пока не убиты 100 человек) (В.И.Левина). Таким же сакральным местом, как колодец, в народном представлении, является перекресток.

На перекрестках гадали, на перекрестках можно было встретиться с нечистью. В рассказе В.И.Левиной о встрече с волком перекрестком оказывается разъезд, а волк наделяется чертами оборотня. "Я и с волками разговаривала. Я как вечером иду из Стекольного завода, меня мать встречала на разъезде. А тот раз кто-то дергат и дергат меня. На разъезд вышла - никого. Иду обратно. Решила полем пойти. Иду, боюсь. Выхожу на поле, вот бежит волчина из верху, глаза, как фонари. А мне отец говорил: "На верху (в овраге), если волка встретишь, смотри, плешивым не называй!" Он заросся, а худой! Он так остановился. Я говорю: "Эх ты, мученик! Тебе не удалось и мне не удалось. По лесу боялася встретиться с тобой. А ты вон тощий какой, небось и детишки есть". Он подымается и пошел. Я бегом, бегу и плачу, так до дома". Запредельной территорией оказывается Козельск с его близлежащими монастырями. Никто из опрошенных жителей не бывал в Оптиной Пустыне. Оптина Пустынь лишь слабо отозвалась в предании о Чертовом городище (в народе "Чёртово городище): "Где-то на Чёртовом городище 500 лет покойники лежали, и лежали как живые. Там подземный ход, как шахта, и книжек много нашли. Попов там хоронили. Амврос был у них главный поп." (Левина). Большое число преданий и устных рассказов с ярко выраженной традиционной основой свидетельствует о развитости жанров устной прозы. Это подтвердилось и записями быличек. Традиционными персонажами быличек выступают домовой, леший, черти, в существование которых рассказчики верят; традиционны и функции "нечисти": домовой охраняет дом, леший - лес; они могут навредить, но могут и помочь. Былички, как и предания, с одной стороны, несут в себе общерусскую традицию и связаны с сохранением веры в духов, с другой - имеют локальные привязки, которые нередко выражены в топонимах, ссылки на реальное время и реальных свидетелей излагаемых событий (случаев). Былички, определяемые как демонологический рассказ, часто оказываются пограничным жанром, поскольку помимо событийной основы, включают в себя поверия, различные приметы, заговорные формулы и описания магических действий. До сих пор широко бытуют рассказы о лешем. Е.А.Жупикова: "Когда входишь в лес - молись. На поясе были "Живые помощи" ("Живый в помощи"), с ним всегда ходила"; "В лесу на дороге не ложись, леший может задавить. Он верхом ездит". В.И.Левина: "Леший аукает и заводит, человеком ходит за тобой. Брата Хилены завел. Он пьяных не любит. Он рассказывал: "Иду, - говорит, - как по тропинке, а мужик рядом идет, а за пазуху кладет будто булки. А утром глядь - бурелом, а за пазухой кошка дохлая оказалась. Мне лично показывался много раз. Идет, сучья так и трещат. Я врачам потом сказала, они говорят: "Это у тебя нервы не в порядке". - "Так он же разговаривает!" - "А это тебе голоса слышатся".

Слаговищенцы также верили, что во дворе живет домовой, который ухаживает за скотом, если коровы и лошади приходятся ему "в масть". "Домового (шута) [когда переезжаешь] надо звать: "Домовой мой, домовой, иди за мной, храни меня, береги меня". Когда домовой наваливается, надо спрашивать: "К худу или к добру? (Левина). Вместе с тем, существует убеждение, что "это раньше представлялось, а теперь ничего никому не чудится". Такими же постоянными персонажами быличек, как домовой и леший, является черт и колдун. "Иду из Киреевской, ходит баранчик на поле, щиплет зеленя. Чужой! Я ему: - куть-куть-куть. Словила, на плечо положила, иду. Тяжело, а жалко кидать. А время уж подходить. Я выматерилась, а он - ха-ха-ха-ха и бежать". "А то зайцем в Киреевском бегал. Я матери рассказываю, а она говорит, не заяц это, а колдун" (Левина). При записи фольклора, особенно быличек, многим информантом задавался вопрос, почему деревню называю "колдовской". Оказывается. такая слава идет за деревней давно. М.Я.Морозов (1923 г.р.) рассказал: "Я на войне был. Собрались однажды, разговариваем. "Я - калужский", - говорю. - "Откуда?" - "Из Слаговищ" - "Так ты колдун?" Вон какая слава про нас шла". С такой характеристикой были согласны все опрошенные. Пояснения, которые давались, свидетельствовали, что прежде в деревне была сильна заговорная традиция и были живы традиции народной медицины. Были и "колдуны", к которым относили людей, знающих наговоры, якобы способных наслать порчу; особым "колдовским" знанием наделялись и известные знахари и знахарки, лечившие травами, и даже "чтицы", которые лечение сопровождали молитвами.

 Почти мифологической выглядит в рассказах один из деревенских знахарей по прозвищу Жерёба. "Ты спрашиваешь, почему нас колдунами зовут? Был Жерёба - знахарь, сейчас говорят "экстрасенс", как чародей. Он делал наговоры - подлости. а кого и спасал. У нас - знахарь, а на севере говорят - "шаман". Он тоже мог насылать болезни. Говорят, колдуны превращались в кошек и свиней" (Морозов). Интересно замечание этого информанта, что у колдунов "это шло по потомству". "У матери спросила: "Кто Жерёба?" Она гаварит: "К нему ходили тогда - у кого лошадь увядуть - к нему ходили гадать. А он, говорит, так делал: иди, говорит, в лощиху, сиди. В 12 часов придет твоя лошадь пить. Ну, этот дед пошел караулить. Старик сидел. Видит, лошадь идет. Он как подскочил, а это медведь. Старик с ума сошел. Заревел это медведь. А это колдун. Он сделался сам медведь. Ну, эту лошадь сколдовал или што, не знаю. На его (деда) зло какое-то
имел. Ну, дед немножко пожил и помер, испугался и помер". "У него (Жерёбы) отродья никаких тут нет. Колдуны подохли, а потомство оставили. Ну, я не хожу [к знахаркам]. А бабки есть, и умывают, и привораживают". "Где школа - из той стороны и деревня. Из старины века там и самые колдуны" (Жупикова). "Прежде колдуны были - Жерёба, Никита - их уж давно нет, а они (колдуны) и сейчас тоже есть, портят. На свадьбе не гуляй - усуропают. Вот я была на свадьбе. Мне подносят стакан: "Возьми в руки, возьми в руки, пропусти! И ей подносят, она не берет, а они: "Возьми, возьми!". Она взяла - у нее дрыг - и вдребезги. Из нее сатана вышел. "От колдуна можно спастись молитвой или кукишем в кармане" (Левина). "Прежде колдуны были, молоко отымали; они могли сделать, что ты будешь болеть, могли в свинью превратиться". "Жерёба был, снимал порчу. К нему сколько подвод стоят! Отовсюду привозили. Вот 8 лет мальчика привезли, его спортили, околдовали, он чуть жив, еле ходит. И привезли к Жерёбе (он при маме жил). А он лечил, мальчика стал лечить и вылечил. Его боялись, он бородой оброс" (К.С. Мошкарина). Помимо Жерёбы в деревне называли и другую "колдунью" - Виселю (Василису): "Была одна Виселя, меня ненавидела. Муж к ней ходил. Я не запрещала. Меня она зазвала, напоила, так он целый год со мной не спал. Бутылка наговорная была. Виселя - колдунья (Жупикова). В.И.Левина вспомнила, что "баба Варя по воде гадала".

Если колдуна может творить как добро, так и зло, то знахарство в народном сознании связывается в основном с целительством. Известность подлинных знатоков трав, костоправов часто выходит за пределы деревни. О таких знахарках помнили и наши информанты. "Была у нас бабка-повитуха Савина Нюша, В роддом еще в 53 г. не ездили, она все роды принимала. Вон идет человек, вывихнул ногу - идет к этой бабке. Травами лечила." "Бабка Меланья тоже травами лечила и тоже была бабка-повитуха. Трав много: лист подорожника, и тоже разный: есть луговой, есть придорожный; зверобой, мать-мачеха, дикая роза (шиповник). Живот болит - эта бабка знала, на какой травке настой делать. Пришла ко мне, а у меня рябина растет. Она говорит: "Какая хорошая вещь пропадает!" Изгоняла порчу: бросит в баночку древесный уголь, потом наговор делала" (Е.А.Жупикова). О знахарках вспомнила К.С.Мошкарина: "Бабка Миля была - "умывала", по книжкам лечила. У меня родилась девочка, у нее "молоденьская" была (трясет ее), я ходила к ней, отчитывала. Она отчитывала. отчитывала - а все равно умерла. А кому лучше было". "Нюша-родиха была, умывала, сломы выправляла. Дочери ее здесь недалеко живут - Евдокия и Зайцева". Помимо знахарства, так сказать, профессионального, в деревне многие женщины пользуются средствами народной медицины - и травами, и "словами". В обиходе каждой хозяйки, держащей скот, обычны "скотские" заговоры (для лечения домашнего скота), в многодетных семьях, как правило, женщины знают заговоры и несложные сопровождающие их магические действия для лечения детей. Многие обиходные обережные формулы - это в сущности те же заговоры. Знание таких заговоров ("слов") обычно, его не скрывают, считая бытовым полезным делом.

 Станция Слаговищи, фото С.А. Рябова, июль 2002 г.

В деревнях считалось возможным пользоваться заговорами, занесенными извне. Поэтому заговоры больше характеризуют самих носителей, нежели местную поэтическую традицию. Так, в д. Дешовки от Надежды Ивановны Злобиной был записан заговор, который она назвала "молитвой" - "От сглазу, от пожару, от потопу". Эту молитву она переняла во время войны от беженца ("Жил старенький старичок") и охотно дает всем нуждающимся. В основе этого заговора лежит духовный стих "Сон Богородицы". В крестьянских горах стояло три древы: первая древа - Пётра, вторая - Хидра и третья - Крупорезка. На этих древах стали Христа распинать: руки-ноги приковали, на голову черный венец надевали. С черной головы потекла вода и руда. Ходил ангел святой, ходил Келин святой - Воду видел - ужахнулся. Кто воду видел - ужахнулся, кто руду видел - возрадовался. Кто эту молитву на день три раза прочтет, того Бог человека спасет от потопища, от пожарища, от лихого глаза, от лихих людей и от змеи Скуропей.

 Аминь (на воду почитать, перекреститься, водой сбрызнуть). Близкий приведенному текст, также названный "молитвой", был записан в Слаговищах от Н.С.Жупиковой: В городе Ерусалиме жила Божья Мать Дева Мария. Она спала-посыпала, причинный сон во сне видала. Пришли к ней жиды-евреи и принесли три деревца: первое деревце - дрын, второе - купарис, третье - адрес. Иисуса Христа распинали, ручки, ножки, кровь проливали. Пришла к ней Божья Мати. По престолу ходила, белые скатерти стелила. "Не плачь, Дева Мария, воскреснет Ваш сын перед утренней росой". Люди ходют в церковь с чистой чистотой. Не божись божатой. Кто эту молитву знает, тот спасен бывает от пожара, от потопа, от лихого человека. Аминь.

Заговоры, как показывают наблюдения и в других регионах, занимают прочное место в живой традиционной культуре русской деревни. В Слаговищах заговорная традиция оказалась особенно стойкой. Знатоком заговоров оказалась В.И.Левина. Вот некоторые из них: "(Старуха учила) К колодцу положить сначала хлеб, потом взять воду и сказать: Водица, водица, красная девица, божия сестрица, На что беру, на то пригодись".

[От кашля] "Дуб, клен, ясень, возьмите свой кашель".

[Грыжу заговаривать] "Двумя зубами прикусить (надо такие зубы, как у меня. крупные, как у лошади) и говорить: "Я буду грызть грыжу пуповую, грыжу нутряную, грыжу сердечную. Выйди наружу вон от дитя от Веры. Тебе ход - в задний проход, одним в(з)дохом выйди бздехом".

[От крикс] Под насест, где куры, встать и сказать: " Куры белы, куры черны, куры рябы, возьмите свои криксы у ребенка Веры".

"От змеи хорошо "Отче наш" читать. Плохо, если змея тебя в тень клюнет. Вот в голову [в тень на земле] клюнет - заболеешь, даже помереть можно". Е.А.Жупикова заговор "для скота" переняла от золовки ("свекровиной дочки"): "Спаси, Господи, помилуй скотинушка (кличка) от худого часа, от плохого глаза ненавидящего". Несколько раз прочитаешь, водичкой там сделаешь и все". От молодой женщины 23 лет, внучки келейницы Е.Г.Жидковой, была записана "молитва на ночь", являющаяся, в сущности, оберегом: "Ложусь я спать. В головы Бог мой, по бокам ангелы. А ты, сатана, отойди от окон, от дверей, от постели моей".

При исследовании традиционной культуры большой интерес представляют сны, в которых мир сновидений обретает значение символов, многие из которых несут отголоски древних поверий и оценку природных явлений, бытовых предметов и ситуаций в отношении к человеку. Оценочность не всегда исходит из конкретного содержания видимого, часто она основана на смысловых, звуковых и иных ассоциациях и их места в общей структуре явлений, выстроенных как оппозиции: "плохо - хорошо", "жизнь - смерть", "здоровье - болезнь", "прибыль - утрата" и пр. Обладая постоянной характеристикой, символы и символические ситуации сновидений становятся в народной культуре средством описания будущего. От В.И.Левиной были записаны следующие толкования снов: лошадь едет - к смерти; пчелы, рыбы без головы - к покойнику; просто рыба - слух неприятный; волк - несчастье; яблоки зелены - слёзы; груши - это хорошо; лук зеленый, огурцы - хорошо; корова - к реву ("реветь значит"); конфеты - к горечи; вода на горе - горе; вода под горой - хорошо; мясо - к болезни; хлеб белый - к неприятности; хлеб черный - хорошо; дрова (хворост) - плохо ("хворать"); дрова толстые - хорошо; деньги железные - слезы; стол голый - к смерти; стол с едой - хорошо; себя видеть маленькой - маяться; девочку видеть - дивоваться. Таким образом, полевые исследования показали, что предания, легенды, устные рассказы представляют сегодня живую фольклорную традицию. Факторами, способствующими поддержанию традиций несказочной прозы, становится их прямая соотнесенность со своей территорией, историей деревни, судьбами людей. Сохранение заговоров и магии, как бытовой практики, объясняется их прагматичностью, силой традиции и ее авторитарностью.

Примечание автора. Поэтический фольклор изучался в Слаговищах фольклорным кабинетом ДК "Горняк" в 1996 году. Запись и расшифровку (частичную) проводили Наталья Чикина и Елена Ипатова (Колесник), трагически погибшая в 2000 году.